Сербо-турецкая война 1876 г. и Кубань

01/04/2013

О.В. Матвеев
«На подвиг освобождения страждущих славян…»
Сербо-турецкая война 1876 г. и Кубань
С самого начала балканских событий 1875–1878 г. массовый характер приобрели пожертвования в пользу южных славян. В расположении Екатеринодарского полка прошли театральные спектакли, доставившие большое удовольствие нижним чинам. Очевидец писал 14 февраля 1876 г. в «Кубанских областных ведомостях», что «спектакли будут идти на пользу Босняков и Герцеговинцев; благо, за которое вообще нельзя не выразить признательности лицам, принявшим участие в спектаклях» [1].
Летом этого же года «Кубанские областные ведомости» обратились со специальным обращением к кубанцам, в котором говорилось о «неописанных бедствиях и лишениях, превосходящих меру человеческого терпения». «Та помощь, – говорилось в обращении, – которую мы подадим бойцам христианам, будет помощью святому делу; принять участие в которых – есть наш нравственный долг, наша священная обязанность. Не одни избытки от нашего имущества отделим от этой святой помощи, а раздадим по братски имущество, лишив себя известных удобств, и доставим братьям нашим христианам – возможность поддержать свою и без того многострадальную жизнь. Будем жертвовать, чем можем и как можем!» [2].
По сведениям газеты проживающими в Темрюке членами Одесского Славянского благотворительного общества имени святых Кирилла и Мефодия Х.С. Ивановичем, П.А. Пчельниковым и Г.А. Калери было «получено в пользу славян Балканского полуострова от Темрюкского уездного начальника пожертвования жителями станиц: Крымской – 60 р.; Анапской – 69 к.; Старотиторовской 21 р. 80 к., Славянской – 64 р. 60 к.; Абинской 70 р.; Полтавской 30 р. 38 к., Ильской 5 р. 67 к.; Поповической 40 к.; Северской – 3 р. 37 к.; Ахтырской 24 р. 88 к.; Курчанской 1 р. 63 к.; Ахтанизовской – 12 р. 20 к., Курганной – 1 р. 63 к.»[3]. С 1 по26 сентября было получено пожертвований 879 руб. Большая часть этих средств пошла на отправление в Сербию «1 офицера и 38 волонтёров, преимущественно из казаков Кубанского войска и отставных нижних чинов солдат – 725 р. 13 коп.» [4]. Кроме того, «получено от жителей г. Темрюка: холста в кусках, старого белья, бинтов, ветоши 1 пуд 25 1/2 фун. и 13 1/2 фун. корпии, приготовленной ученицами Темрюкского женского училища; а от жителей станиц Эриванской, Ахтырской и Холмской тулуп, шапка, женские платья, мужские и женские рубахи, головные платки, холст в кусках и проч. весом 2 пуд. 32 фун., все эти вещи отправлены в Белград на имя митрополита Сербского Михаила» [5]. Как полагает И.Я. Куценко, «скромным имуществом с болгарскими братьями делилось в первую очередь беднейшее население» [6]. Но это не совсем так. Ещё 27 июля 1876 г. в редакцию «Кубанских областных ведомостей» поступили пожертвования «от чинов Войскового хозяйственного правления» в сумме 52 руб. 95 коп. «в пользу несчастных болгарских семейств в Турции, пострадавших от войны» [7]. Деньги были отправлены в Санкт-Петербургский отдел Славянского благотворительного комитета. Та же газета сообщала, что «бедственное положение славян, страдающих от насилия турок, встретило сочувствие в лице начальника Темрюкской Телеграфной станции Г. Грунта. Он пожертвовал картину, произведение собственной кисти, которая выручила 100 рублей; каковая сумма отправится к месту цели» [8]. На свой счёт снарядил двух добровольцев в Сербию известный екатеринодарский общественный деятель, войсковой старшина в отставке В.С. Вареник
Очень показательно происходил сбор пожертвований в ст. Брюховецкой. После божественной литургии местный священник о. Костич сказал слово «по поводу страданий славян на Балканском полуострове». Очевидец, И. Белоус писал, что «речь была произнесена до такой степени искренно и с таким чувством скорби, и бедствия несчастных христиан описаны такими яркими красками, что слово пастыря произвело на слушателей потрясающее впечатление […]. Подвиги баши-бузуков и наших прежних закубанских приятелей черкесов, о чём говорил священник на основании фактов, засвидетельствованных воззванием русскому народу Болгарского центрального благотворительного общества, приводили слушателей в какое-то страшное волнение, которое я даже выразить хорошо не умею. Я видел слёзы на лицах шестидесятилетних казаков. Чувство скорби и живого сострадания к бедным единоверцам выразилось в полной силе. Когда поставлена была тарелка для сбора пожертвований, то к ней с трудом можно было протолкнуться. В несколько минут было пожертвовано 135 р. 91 к.» [9].

В ставшем уже классическим в славяноведении труде С.А. Никитина «Славянские комитеты в России в 1858 – 1876 годах» видный советский славист упоминает комитет, действовавший в Кубанском казачьем войске в 1876 г. Правда автор делает оговорку, что ясных сведений о его деятельности не имеется, возможно, что это была не вполне оформившаяся организация [10]. Подобные «комитеты возникали как органы со специальными функциями (сбор пожертвований в пользу славян, набор и отправка добровольцев в Сербию), но когда надобность в решении этих задач прошла, комитеты оказались без почвы и заглохли» [11]. Кубанский болгарист С.В. Павловский также говорит о славянских комитетах, образованных на Кубани с началом Восточного кризиса [12]. По нашему мнению, имеющиеся в распоряжении исследователей источники пока не позволяют говорить о деятельности на Кубани специального Славянского комитета. Как мы видели, его функции, скорее всего, взяли проживающие в Темрюке члены Одесского Славянского благотворительного комитета, а также редакция «Кубанских областных ведомостей», связанная с Санкт-Петербургским отделом Славянского благотворительного комитета.
Важным показателем общественных настроений кубанцев стало добровольческое движение. В одном из дел фонда 454 Государственного архива Краснодарского края хранится немало ходатайств о направлении в сербские войска. Так 21 августа отставной поручик Иван Иосифович Эртель, проживающий в ст. Лабинской, писал начальнику уезда: «Имея искреннее желание поступить в волонтёры Сербской Армии, я имею честь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие принять на себя труд заявить о моём желании куда следует и ходатайствовать о выдаче мне пособия для следования в Сербию и о снабжении меня необходимыми документами» [13]. Казак станицы Усть-Лабинской Павел Власенко писал 4 сентября 1876 г. вице-губернатору Кубанской области Николичу: «Состоя вольнонаёмным рассыльным при Усть-Лабинской телеграфной станции, я имею ревностное желание поступить волонтёром в Сербию в армию генерала Черняева. Прошу милостивого распоряжения Вашего Превосходительства дать мне возможность отправиться в Сербию» [14]. Екатеринодарский мещанин Прокофий Васильевич Мальков ходатайствовал: «Видя каждодневно соревнование моих знакомцев и других лиц не обязанных воинскою повинностью, заявляющих желание о поступлении в ряды воинов на защиту своих однородцев сербов, ведущих дело со зловредными мусульманами Оттоманской Порты; это соревнование даёт мне повод просить Ваше Превосходительство, не оставьте милостивым Вашим ходатайством, у Его Превосходительства начальника Кубанской области, распоряжения об отправлении меня в Сербскую армию» [15]. Такие же прошения подали казак ст. Ширванской Калина Левченко, урядник ст. Спокойной Фёдор Тризна, казак ст. Новоджералиевской Игнат Джура, урядник ст. Бриньковской Тимофей Чернышёв и др. 22 сентября 1876 г. Екатеринодарский уездный начальник сообщал наказному атаману, что казаки ст. Медвёдовской «неслужилого разряда изъявили желание отправиться в качестве волонтёров» [16]. В одном из дел фонда 668 отмечены «Марьянской станицы казаки в числе пятнадцати человек, значащие в представленном при сём именном списке, явили добровольное желание поступить в Сербию в военное действие противу турок для защиты наших единоверцев славян» [17]. От станицы Раевской вызвались 5 человек [18], от ст. Благовещенской – 6 станичников [19].
Благородным порывом помочь славянским братьям были одухотворены не только мужчины. Урядница ст. Лабинской Анна Гусева писала начальнику уезда: «Имея ревностное желание отправиться в княжество Сербию для поступления в число сестёр милосердия, но не имея на это собственных средств, я покорнейше прошу распоряжения Вашего Высокоблагородия, не найдёте ли Вы возможных на то средств отправить меня в Сербию, чем заставите за Вас молить Бога» [20]. Такие же прошения подали казачки Юлия Гапаченкова, Анисья Гуляева, Акулина Шелехова.
Правда среди вызвавшихся добровольцев, как это всегда бывает, оказались и люди, пытавшиеся, видимо, решить с помощью благородного движения собственные проблемы. Так атаман ст. Калужской доносил, что «казаки этой станицы, состоящие в разряде неслужилых, Пётр и Фёдор Пономаренковы, имеющие от роду первый 35 лет, второй 37, Митрофан Петренко, 36 лет, Иван Буйный 38 лет, Савелий Вовк 23 лет, Андрей Усик 30 лет, Степан Слива 25 лет и Иван Тарановский 23 лет, изъявили своё желание поступить на службу в Сербские войска противу турок; к чему со стороны общества Калужской станицы препятствий не встречается, но, как оказалось по справке, на поименованных казаках числится недоимка в войско за нахождение их в неслужилом разряде 200 рублей, внести которую оне не в состоянии, как равно и обеспечить оную могут только Усик, Слива и Тарановский, которые хотя и имеют имущество, но всё таки уплатить числящейся на них недоимки в количестве 90 р. Не в состоянии до времени увольнения их в Сербию, если последует на это разрешение» [21]. Или другой пример. Содержащиеся под стражей в Ейской городской тюрьме подсудимые арестанты нахичеванский мещанин Василий Ткаченко, государственный крестьянин Иван Попов и казак Лука Страшко просили через смотрителя начальника Кубанской отправить их «волонтёрами в Сербский отряд под распоряжение командующего Сербским отрядом генерала Черняева». «Мы с радушием, – писали арестанты, – желаем стоять противу неприятеля соперниками и пролить кровь свою за веру и отечество» [22]. Однако, как справедливо отмечал С.А. Никитин, даже те, кто искал в Сербии забвения от личных разочарований и неудач, шёл туда, чтобы бороться и защищать сербов. «Как бы ни думал и чего бы не хотел отдельный участник добровольческого движения, чем бы он не объяснял мотивы своей поездки в Сербию, – писал историк, – объективно добровольческое движение в целом являлось выражением братской готовности русского народа помочь делу освобождения южных славян» [23]. Л.И. Нарочницкая также считала, что каковы бы не были мотивы, по которым добровольцы отправлялись в Сербию, они «понесли туда свои головы, которых, как известно, у людей только одна» [24].

Омрачали добровольческое движение и нередко мешали ему бюрократические препоны и боязнь инициативы со стороны местных властей. Майор А.Н. Хвостов, прибывший на Кавказ собирать добровольцев от имени Московского славянского комитета, писал И.С. Аксакову 17 сентября 1876 г.: «Вернулся из объезда Кубанской области, начиная с Кавказской станицы вниз по Кубани до Екатеринодара и вверх по Лабе. Я проскакал на перекладных пять суток и был в 32 станицах. Раздавая при сём припасённое воззвание, я в то же время в кратких словах знакомил со славянским делом и предлагал станичным атаманам сделать сбор пожертвований в пользу неимущих добровольцев. Несмотря на дурные экономические условия, присущие в настоящее время всей России, явилась масса охотников. Излишняя формальность получения заграничных паспортов и какая-то неспособность к самодеятельности были причинами того, что из среды столь воинственного сословия поехала в Сербию только горсть» [25]. Поначалу было «приказом по Военному ведомству сего года № 68 разрешено нижним чинам числящимся в запасе, а также находящимся в бессрочном и временном отпусках, отлучаться за границу по общим правилам, указанным в уставе о паспортах т. XIV Св. зак. изд. 1857 г.». Однако 2 сентября 1876 г. в отзыве окружного штаба Кавказского военного округа начальнику Кубанской области сообщалось: «Ныне Военный министр телеграммою на имя Его Императорского Высочества Наместника Кавказского и Главнокомандующего уведомил, что Высочайше воспрещено выдавать заграничные паспорта числящимся в запасе безсрочно отпускным нижним чинам, а также состоящим в служилом разряде казакам» [26]. Майкопский уездный начальник сообщал начальнику Кубанской области 28 сентября 1876 г.: «Мною выдано удостоверение для получения от Вашего Превосходительства заграничного паспорта на выезд в Сербию только одному отставному казаку станицы Ширванской Калине Левченко, заявившему желание отправиться в Сербию на собственные средства; затем другим лицам казачьего сословия, явившемся за получением удостоверений, мною не выданы таковыя, потому что желающие отправиться в Сербию были или служилого разряда или внутреннеслужащие, а ежели и отставные, то нуждающиеся в вспомоществовании для выезда» [27]. Но никакие препятствия не могли снизить царящего воодушевления и сочувствия славянскому делу. Вот как описывал очевидец панихиду 14 сентября 1876 г., совершённую священником Екатеринодарского соборного храма о. Иоанном Лавровым «об упокоении братьев наших славян и русских воинов, убиенных в настоящую войну на Балканском полуострове». «Все предстоящие в церкви, – писал корреспондент, – были глубоко тронуты […] и с сокрушением сердечным возносили мольбы свои к Престолу Всевышнего о даровании в царствии небесном вечного покоя душам воинов, которые жизнь свою положили на бранном поле во имя веры, свободы и защиты православных; причём не одна слеза выкатилась из глаз молящихся, не один вздох вырвался из стеснённой груди» [28].
Очень характеризуют общественный подъём того времени выступления В.С. Вареника. Современники называли Василия Степановича Вареника (1816–1893) «казачьим Цицероном», т. к. он прославился талантом произносить блестящие речи в дни таких значимых событий, как тезоименитство Государя, освящение памятных мест, проводы казаков в военные походы [29]. В октябре 1876 г. в «Кубанских областных ведомостях» было опубликовано «Прощальное слово, сказанное Войсковым старшиною В.С. Вареником 1-го октября 1876 года добровольцам, отправившимся в Сербию на защиту славян от неистовств магометан». «Мы здесь предстоящие, – взывал В.С. Вареник, – за достоверное уже знаем, что православные наши братья-Славяне, обитатели Балканского полуострова, испытали и испытывают такие же точно мучения, какие в древние века испытали от предков нынешних мусульман истинно веровавшие в нашего Христа Спасителя наши предки. Всевышний внушил Вам, друзья мои! Святую мысль и искреннее желание, взявшись рука об руку, идти на помощь несчастным нашим братьям-Славянам. Идите и гордитесь вашей волей, тем более, что Вы православные и что Вы Русские! […] Мы знаем и это верно, что многие из Вас уже неоднократно встречали в боях с врагами смерть, а потому она для Вас уже не страшна». Оратор выразил надежду, что «быть может, не в далёком будущем, Вас, друзья мои! Встретят с распростёртыми объятиями и на чужбине, Ваши родные, Ваши единоплеменники, Ваши братья Кубанские казаки». В.С. Вареник просил передать «поклон стонущей Мораве от тихой Кубани» [30]. В фондах Краснодарского историко-археологического музея-заповедника им. Е.Д. Фелицына хранится уникальная рукопись дневника В.С. Вареника, озаглавленная автором как «Досужие минуты бывшего Черноморского ныне Кубанского казака Василия Вареника». В свой дневник он вносил и речи. Текст одной из них, любезно предоставленный в наше распоряжение видным кубанским литературоведом В.К. Чумаченко (за что выражаем ему глубокую признательность), свидетельствует, что Вареник на свой счёт снарядил двух добровольцев в Сербию. В напутственной речи, произнесённой 20 октября 1876 г. в Екатеринодаре, В.С. Вареник говорил: «Спаситель нам сказал: «В руце Твои – Отче мой придаю дух мой». Братья мои: Пётр и Ефим, с настоящей минуты вы должны не забывать этих Спасителя нашего слов и с верою в душе повторяйте их в бою – Вам предстоящем. Вы идёте не на веселие, Вас провидение ведёт на пир, в котором плач и скрежет зубов и где льётся ручьями кровь наших братьев по вере, несчастных обитателей Балканского полуострова, православных сербов. Идите и гордитесь, что Вы русские, да благословит Вас Всемогущий» [31].
О социальном составе кубанских добровольцев и их нехитром снаряжении позволяет судить список волонтёров, отбывших в распоряжении Одесского славянского общества, представленный в таблице [32].
№ Звания, имена и фамилии Полушубок Сапоги Бурка Башлык Шинель Револьвер Шашка Кинжал
1. Отставной урядник ст. Бриньковской Ейского уезда Тимофей Ченышев 1 1
2. Отставной урядник ст. Спокойной Баталпашинского уезда Фёдор Корнеевич Тризна 1 1 1 1 1
3. Отставной мещанин отставной рядовой Константин Вахтангович Орбелиани 1 1 1
4. Ейский мещанин отставной рядовой Василий Абакумович Мороз 1 1 1 1
5. Неслужилого разряда казак ст. Новоджералиевской Темрюкского уезда Игнат Кузьмич Джура 1 1
6. Государственный крестьянин Курской губернии Стареоспольского уезда Казацкой волости Григорий Иванович Гончаров 1 1
7. Неслужилого разряда казак ст. Михайловской Майкопского уезда Василий Егорович Бочарников 1 1 1 1
8. Отставной рядовой Иван Петрович Панин 1 1 1 1 1
9. Отставной казак ст. Владимирской Майкопского уезда Самойло Жаботинский 1
10. Отставной казак ст. Константиновской Майкопского уезда Ефим Иванович Буров 1 1
11. Отставной казак ст. Константиновской Майкопского уезда Дмитрий Николаевич Печкин 1