Сербский след в истории Кубани

01/04/2013

О.В. Матвеев, В.Н. Ракачев
Сербский след в истории Кубани
В истории взаимоотношений сербского народа и России Кубань представлена небольшими, но яркими и памятными для края эпизодами. В данной работе сделана попытка проследить основные вехи сербского присутствия в регионе. Статья написана при финансовой поддержке РГНФ исследовательского проекта № 07-01-38102 а/Ю.
Заметнее всего сербский след в войсках, действовавших в крае в конце XVIII – первой половине XIX в. В составе Кубанского корпуса в 1778 г. находились Украинский, Славянский и Иллирический гусарские полки. В.А. Соловьев, изучавший формулярные списки этих полков, отметил наличие в их личном составе сербов, черногорцев и болгар [1]. По сравнению с продвижением по службе сербов-граничар в Австрийской монархии, где только единицы дослуживались до высоких чинов, в России сербам офицерские звания были более доступны. Гусарские полки, выставляемые Новой Сербией и Славяносербией, как правило, показывали высокую боеспособность [2]. В Украинском гусарском полку, действовавшем на Кубани, служил полковник Г.И. Шевич [3]. Это сын полковника Ивана Шевича, который вывел из Австрийской монархии в 1752 г. в Россию «на службу и в вечное ея и.в. подданство» большую группу сербских переселенцев. Указом Сената от 5 апреля 1753 г. им была отведена для размещения территория между р. Бахмутом и Луганью на правом берегу Северного Донца. Воевал на Кубани в 1776–1777 г. и сын Георгия Ивановича Шевича – Иван Егорович, знаменитый впоследствии герой Отечественной войны 1812 г. И.Е. Шевич (1754–1813), портрет которого кисти художника Дж. Доу находился в Военной галерее Зимнего Дворца, вступил в службу 1 мая 1770 г. в Московский легион, 1 мая 1772 г. получил чин прапорщика, находясь в рядах Иллирического гусарского полка. До боевых будней на Кубани успел поучаствовать в «усмирении внутреннего замешательства», воевал с отрядами Е.И. Пугачева в Оренбургской губернии.
Память о сербских гусарах сохраняется в названии современного города Славянска-на-Кубани. Усть-Кубанское укрепление кордонной линии А.В. Суворов переименовал в фельдшанец Славянский, в честь Славянского гусарского полка [3]. Это название затем возродилось в укреплении черноморских казаков, а в 1865 г. здесь была основана станица, получившая наименование по укреплению [4].
Находились сербы и в других частях корпуса А.В. Суворова. Так, в Астраханском драгунском полку служил полковник Депрерадович [5]. Депрерадовичи, или, вернее, Де-Прерадовичи – дворянский род сербского происхождения. Подполковник австрийской службы Райко (Родион) Степанович Депрерадович выехал в Россию в 1752 г. и за въезд был пожалован чином генерал-майора. Полковник (с 1786 г.) Астраханского драгунского полка Алексей Депрерадович родился в 1740 г., службу начав Санкт-Петербургском драгунском полку [6]. А.С. Пишчевич в своих воспоминаниях писал о том, как С.С. Апраксин сдал Астраханский полк «прибывшему на его место полковнику Депрерадовичу, моему родне, человеку нималейше не сродному управлять полком, как ради его старости, частых болезненных припадков, так и ради того, что служа век свой, службы не понял […]. Г-н Апраксин, сдавши полк, отправился в Петербург, а нас оставил со стариком, полагающим всю исправность полка в том, чтобы полковничий карман был набит деньгами […]. Ко всему этому неудовольствию г-н Потемкин изобрел средство показывать хищному неприятелю часто войско в глаза, заставив конницу поэскадронно всю зиму прогуливаться по берегу Кубани. По особливой его к полку нашему доверенности сия участь пала на нас, невзирая на то, что все лето мы беспокоились несказанно; другие же полки в сие время не тревожились ни мало начальников предстательствовавших об оных; мы же имели в г-не Депрерадовиче полковника, не умеющего поддерживать свой чин и похожего на сироту, прикрепленную к многолюдному семейству, которое, заслужив уважение от другов и недругов, самое оное все и поддерживало добрым обществом штаб- и обер-офицеров» [7]. Не понравилось А.С. Пишчевичу и семья Депрерадовича, с которой он познакомился в Ставрополе: «Жена его (Депрерадовича. – О.М.) при пожилых летах была расточительница, кокетка и со всеми пороками беспутной женщины. Две дочери: старшая без воспитания, без ума, была, впрочем, смирная девка; меньшая, которой едва тогда восемь лет было, подавала уже о себе заключать, что пойдет по пути матушки своей. Сын его был молодчик лет в 26, также без всякого воспитания, полагающий все счастье в трубке и вине, которого, однако ж, отец называл исправным офицером, а мать – великим плясуном» [8]. Сын полковника Депрерадовича Григорий в службе находился с 1770 г., с 1787 г. – капитан Астраханского драгунского полка [9].

Среди других офицеров сербского происхождения следует назвать начальника четвертой дистанции суворовской кордонной линии полковника Ивана Штерича и коменданта Архангельского фельдшанца, командира гусарского эскадрона капитана Дмитрия Миоковича. Во время одного из преследований конных абреков в сентябре 1777 г. «отряд Миоковича попал в засаду и после короткой перестрелки, а затем и рукопашной схватки был изрублен» [10]. Среди абреков, писал в своем рапорте капитан Рейтштейн, были видны воины «в белых чалмах и по примечанию турки, а многие говорили по-русски, уповательно, что некрасовцы»… За это поражение и гибель людей во главе с капитаном Миоковичем Суворов распорядился отдать Штерича под суд. Однако вскоре Штерич отбил очередное нападение переправившихся абреков, зашел им в тыл, приказал дать выстрел из пушки картечью, а затем пехота ударила в штыки. Внезапность атаки смутила нападавших, и они в панике бросились к Кубани. Сам Штерич лично участвовал в атаке пехоты и получил серьезную рану пулей в шею, от которой впоследствии очень страдал. Поэтому Суворов свое раннее распоряжение о наказании полковника отменил [11].
Офицеры сербского происхождения были не только отчаянными рубаками, но и незаурядными мемуаристами. Содержательно и с большим художественным вкусом описал военный быт кавказских войск, пребывание на Северном Кавказе у дяди П.А. Текели Савва Текели [12]. Блестящим мемуаристом был Александр Семенович Пишчевич. Он родился в 1764 г. Его отец Симеон Пишчевич являлся одним из руководителей сербской колонизации в России, а также известен как автор мемуаров, возникших в результате «пересечения» сербской и русской культур конца XVIII в. и ставших достоянием как той, так и другой [13]. Согласно данным формулярного списка, А.С. Пишчевич вступил в службу кадетом с 21 января 1776 г., с 9 июня 1777 г. был прапорщиком, подпоручиком с 25 декабря 1783 г., поручиком с 1 января 1786 г., «грамоте по-французски, по-немецки, по-русски читать и писать умеет, арифметике, геометрии и фортификации, артиллерии и рисовать умеет». В 1777 г. отец взял Александра с собой в Петербург, где тот был представлен Г.А. и П.С. Потемкиным, с которыми С.С. Пишчевич был хорошо знаком по «сербским» делам. Капитан Санкт-Петербургского драгунского полка А.С. Пишчевич «в 1787 в горах в поиске над закубанскими народами, в 1788 по переправе за Кубань 21 и 26 сентября сражениях, а потом и к городу Анапе находился» [14]. Оставив военную службу, А.С. Пишчевич стал писать мемуары. Кроме того, он является автором очерков «Примечания на Новороссийский край» (Киевская старина. 1884 №1), «Южнорусский город в начале текущего столетия» (Киевская старина. 1886. №1), «Бугские казаки и украинские уланы» (Киевская старина. 1886 №2). Воспоминания А.С. Пишчевича носят все авантюрные черты прозы XVIII века, на которые этот весельчак и волокита ориентировался. Однако это не снижает своеобразной ценности мемуаров как источника. В воспоминаниях А.С. Пишчевича немало характеристик службы сербских офицеров в русских войсках на Кубани: П.А. Текели, семейств Депрерадовичей и Пишчевичей, И. Хорвата, С.Г. Зорича и др.

Память о видном военачальнике сербского происхождения Петре Абрамовиче Текели сохраняется на Кубани в названии станицы Петровской, которое происходит от одноименного поста. «На Кубани, – отмечал С.И. Вахрин, наиболее значительные переправы называли по именам и фамилиям командиров […]. Одна из таковых в районе Усть-Лабинской называлась Петровской. Здесь проходили войска под командованием Текелли. Подобную же переправу он производил и в низовьях Кубани, возвращаясь с войсками из-под Анапы» [15]. Текели – дворянский род сербского происхождения, писавшийся изначально Попович-Текели. Фамилия военачальника в русских источниках звучала по разному: Текели, Теккели, Текелли, Текелий, Текеля, Текелия. В.А. Соловьев установил на основании изучения автографов из украинских архивов, что сам Петр Абрамович размашисто подписывался «Петр Текелич» (все таки серб!). П.А. Текели родился в 1720 г. в городке Араде (ныне румынском). Службу начал в австрийской армии в 1741 г., но в 1747 г. перешел в российское подданство и был определен поручиком в Сербский гусарский полк. С марта по июль 1750 г., еще до создания Новой Сербии, вместе со своим земляком, гусарским офицером Дмитрием Перичем в австрийских провинциях Банат и Трансильвания Текели выполнял секретное задание русского правительства – вербовал сербов на русскую службу. Граничары (сербо-хорватское население так называемой Военной границы – смежной с Турцией области в составе империи Габсбургов) не мыслили себя вне ратного труда и в России не без основания считались природными гусарами [16]. В 1757 г. секунд-майор Текели принял участие в Семилетней войне, отличился при Гросс-Егерсдорфе, где был ранен. Сербская кавалерия в составе русской армии действовала в этой войне смело и решительно. Так, гусарский подполковник Цветанович с четырьмя эскадронами атаковал под Берлином неприятеля, имеющего численное превосходство, и взял в плен 30 человек. Подполковник Текели с Сербским гусарским полком и казаками взял в плен около тысячи человек. Гусарский полковник Подгоричани со своей командой напал на неприятельский арьергард, состоявший из полка и батальона пехоты, трехсот егерей и шести эскадронов конницы, и вместе с казаками полковника Краснощекова обратил его в бегство [17]. Семилетнюю войну Текели закончил полковником, а во времена Екатерины II, сражаясь против польских конфедератов, заслужил чин бригадира. Одним из главных действующих лиц П.А. Текели был в битве под Хотином 17–21 апреля 1769 г. Бил он турок под Каменец-Подольском, Журжей, при Браилове и Фокшанах. Войну с Турцией завершил в чине генерал-поручика и кавалером ордена Св. Георгия Победоносца III степени. После подписания Кючук-Кайнарджикского мира П.А. Текели на время отсутствия Светлейшего князя Г.А. Потемкина назначается командующим войсками Новороссийского края. Желая положить конец своеволию запорожских казаков, Екатерина II в мае 1775 г. повелела Петру Абрамовичу разогнать Сечь. Текели во главе значительных сил немедля выступил в поход из крепости Св. Елизаветы (Елисаветграда), где тогда квартировал. Уже 25 мая 1775 г. он занял основные стратегические пункты Войска Запорожского, с конно-пехотной дивизией подошел к самой Сечи, вызвал к себе всех старшин и зачитал им царский манифест. «Надо отдать должное выдержке и дипломатическому такту Текели, – отмечают В.В. Петраков и К.В. Шляховой, – в значительной степени благодаря им дело завершилось без пролития крови – Сечь склонилась пред волей императрицы, пожаловавшей Петра Абрамовича за «запорожское стояние» орденом Св. Александра Невского» [18].
Вскоре П.А. Текели был назначен командующим 18-тысячной армией на Кавказе. В 1786 г. ему был присвоен чин генерал-аншефа. Осенью 1787 г. Текели решил воспользоваться хорошей погодой, чтобы «сходить за Кубань и страхом разгрома черкесских жилищ обеспечить себе мирные зимовые квартиры» [19]. Современный исследователь-кавказовед Б.В. Виноградов высоко оценивает военно-дипломатическую деятельность П.А. Текели по привлечению кабардинцев на сторону России [20]. С целью не допустить возврата турок в Крым, откуда они могли бы нанести удар по тылам русской армии, генерал-фельдмарашал Г.А. Потемкин приказал П.А. Текели сделать набег в направлении Анапы или Суджук-кале. 19 сентября 1788 г. войска Текели, наведя понтонный мост в два перехода, начали переправу. «С того года, – отмечал В.А. Соловьев, – городище, где размещалась база корпуса, получило новое наименование – Петровский ретраншемент в честь имени Петра Абрамовича Текели. И ныне, несмотря на сильное наступление Краснодарского водохранилища, валы его еще видны в километре восточнее станицы Старокорсунской» [21]. Несколько ранее в цитадели бывшей суворовской крепости П.А. Текели поставил коммуникационный пост Царицынский, который просуществовал до конца кавказской войны. Тогда же у его валов возник одноименный хутор. Ныне это Северокавказский хутор Новокубанского района Краснодарского края [22].
21 сентября 1788 г. сильная атака со стороны горцев заставила П.А. Текели развернуть войска к бою и выдержать пятичасовой бой. Выдержав еще несколько стычек, войска вышли к Анапе. Построив вагенбург, командующий направил полковника И.И. Германа с отрядом, состоящим из двух батальонов егерей, бригады драгун и Волжского казачьего полка, провести 14 октября усиленную рекогносцировку. По слухам, полученным разведкой, в Анапе находился сильный гарнизон, собранный шейхом Мансура в количестве 40000 человек с многочисленной артиллерией. Слухи необходимо было проверить. Рекогносцировка вылилась в настоящее сражение не только с гарнизоном, но и с отрядом турок и горцев с артиллерией, скрывавшимся в лесистых ущельях. Русским егерям «приходилось умирать на месте, не помышляя об отступлении, и они, конечно, были бы подавлены сильнейшим врагом, если бы не подоспел на выручку отряд под предводительством генерал-майора Ратиева» [23].

Ряд современников и историков считали, что Текели мог взять Анапу штурмом, ворвавшись в крепость «на плечах» противника, однако не сделал этого. Данные обстоятельства мемуаристы истолковывали превратно, распуская обидные для прославленного военачальника слухи. А.С. Пишчевич в своих воспоминаниях отмечал: «Мы дошли до города Анапы, слабо тогда укрепленного и имеющего малый гарнизон, но ничего под оным не сделав, пустились в обратный путь на линию, и около исхода ноября месяца достигли своих квартир, претерпев довольно нужды все войско в безуспешном сем походе. Вся тактика наших генералов состояла в том, чтоб искусно жечь убежища черкесские и разорять их вконец, дабы они ведали, что генеральство наше ничего другого не знало» [24]. Однако в оценках бывшего капитана довлеет чувство обиды на начальство, из-за которого, по мнению мемуариста, военная карьера молодого просвещенного сербского офицера не задалась. Это не могло не повлиять на объективность его человеческих характеристик [25]. На самом деле «число турок и горцев, защищавших Анапу, – по замечанию военного историка В.А. Потто, – оказалось значительным, и Текелли, понимавший трудность овладения Анапой при господстве турецкого флота на Черном море, отошел за Кубань. Двухмесячный поход Текелли к Анапе был первым продолжительным серьезным наступательным действием русских войск в неприятельские земли. Наступление было ведено с большой осмотрительностью, и генерал Текелли, человек очевидно опытный, не увлекавшийся желанием громких дел, довольствовался только достижением главной цели – обезопасить русские границы от покушений турок. В то же время были исследованы все дороги, ведущие к важной приморской турецкой крепости, собраны сведения о местном населении, о его силе, об отношении племен друг к другу, и записка Текелли, поданная Потемкину, не лишена интереса даже и поныне» [26].
Собравшийся 15 октября 1788 г. Военный совет принял решение Анапу не штурмовать, ибо на это рискованное мероприятие у П.А. Текели «не хватало ни сил, ни средств, в частности, штурмовых лестниц» [27]. Приказа о захвате Анапы Петр Абрамович не имел. Ему предписывалось только тревожить противника набегами и столкновением, производить разведки боем. Удержаться в крепости сколько-нибудь продолжительное время все равно не было никакой возможности: обескровленные полки, падеж лошадей, бесконечные вылазки горцев с тыла [28]. Однако слухи о, мягко говоря, нерешительности генерала продолжали циркулировать. В конце-концов, возмущенный Текели подал в отставку (согласно другой версии, он попросил отставки «по возрасту», мучимый старыми ранами и болезнями), и в том же 1788 г. скончался. Известен отзыв о Текели А.В. Суворова: «Помню, помню сего любезного моего сослуживца, усача-гусара и рубаку-наездника, гордившегося сходством с Петром Великим, с портретом которого он и умер… Я бы воевал с Текели… – он с саблею, а я со штыком» [29].
Память о другом незаурядном военачальнике югославянского происхождения долгое время сохранялась в названии станицы Георгие-Афипской – ныне поселок Афипский. Это наименование ведет сое происхождение от одноименного укрепления, названного в честь командующего войсками Кавказской линии и в Черномории Г.А. Эммануэля [30]. «Георгией Арсениевич Эммануэль, – писал В.А. Потто, – был не чужд нашей славянской крови, так как его прапрадед, некто Дабо, вышел из Черногории и поселился в Банате. Затем, когда Банат присоединен был к Венгрии, один из потомков Дабо, Арсений, причислен был к венгерскому дворянству и, по имени своего отца Эмануила, принял фамилию Эмануэля. 2 апреля 1775 года у этого Арсения, в г. Виршице, родился сын Георгий. Ребенок обнаружил с раннего возраста призвание к военному ремеслу; все игры его были военные: он собирал своих сверстников, производил с ними эволюции и водил их в воображаемые войны. Но скоро эти детские забавы нашли себе применение в суровой действительности» [31]. В 1788 г. турки внезапно вторглись в Банат, и Эммануэль поступил в сербский корпус Миалевича и участвовал в его составе в сражениях с турецкой армией. Когда австрийское правительство отказало ему в денежной помощи, молодой подпоручик императорской гвардии, награжденный за раны и заслуги золотой медалью, вышел в отставку, и в 1797 г. перешел служить в ряды русской армии. Военные качества Эммануэля блестяще проявились в Отечественной войне 1812 г. и дальнейшем разгроме войск Наполеона в 1914 г. 26 сентября 1826 г. генерал-лейтенант Г.А. Эммануэль вступил в командование войсками Кавказской линии и в Черномории, показав себя умелым администратором и военачальником. Прибыв в Ставрополь и объехав край, в котором ему предстояло служить, Эммануэль составил проект об устройстве кордонной линии. Дальнейший успех русской колонизации Эммануэль основывал на учреждении резервных линий, а также на привлечении самих кавказских горцев к отбыванию на новых линиях кордонной службы наравне с казачьими полками и сотнями. Однако начало очередной войны с Турцией внесло свои коррективы в эти планы. Получив сведения о планировании горцами новых массовых нападений, Г.А. Эммануэль предпринял несколько экспедиций в Закубанье. Но существенно напряженная ситуация в крае не изменилась, хотя походы войск Эммануэля отвлекали силы горцев на защиту собственных селений. Куда более значительные последствия имела экспедиция против карачаевцев [32]. Установлению контроля над Карачаем, через который проходили кратчайшие пути с Западного Кавказа на Восточный, Эммануэль уделил большое внимание. В 1826 г. он уже заручился присягой карачаевцев на верность, но дальше словесных заверений дело не пошло. Поэтому в октябре 1828 г. Георгий Арсениевич поставил вопрос о повторном «замирении». Для этого был собран отряд из 983 человек пехоты, 670 казаков при 8 орудиях и 2 мортирах. Успех проводимой операции должен был определиться на перевале Орлиное седло, являвшимся природной крепостью, где небольшой отряд мог остановить численно превосходящие силы врага. Эммануэль называл его «Термопилы Северного Кавказа» [33]. «Бой за перевал начался 20 октября в семь часов утра и длился до семи вечера, – отмечал Ю.Ю. Клычников. – Горцы устроили искусственный обвал, который должен был остановить продвигавшуюся все выше штурмующую колонну, но Емануэль предпринял обходной маневр и силами егерской роты, численностью в 80 штыков, под командованием поручика Мицкевича, обошел неприятеля с фланга. Егеря открыли огонь и заставили обороняющихся покинуть свои укрепления, после чего основные силы заняли перевал. Сражение дорого обошлось русскому отряду. Было убито и ранено 7 офицеров и 156 нижних чинов, но теперь путь в долину был открыт» [34]. В ауле Картюрт депутация карачаевцев приняла подданство России, обязалась не принимать у себя «враждебных лиц», возвращать похищенное имущество и людей и активно участвовать в предотвращении набегов. В дальнейшем карачаевцы не принимали участия в Кавказской войне, что благотворно сказалось на судьбе этого народа.
После окончания войны с Турцией Г.А. Эммануэль решил предпринять экспедицию против шапсугов, которые «перешед границу нашу неподалеку от Екатеринодара, произведя в Черномории разные грабежи и убийства и, не довольствуясь этим, собрались опять к опустошительному набегу» [35]. 29 января 1830 г. войска, предводительствуемые Эммануэлем, переправились через Кубань. 30 января развернулось сражение с 10-ти тысячным отрядом шапсугов у р. Убин. Дело случилось жаркое, под Эммануэлем была ранена лошадь, но горцев разбили и рассеяли. 1 февраля колонны Эммануэля подошли «к аулу Агурхыбль-Жамагат, принадлежащему известному ефендию, оракулу шапсугов, который, питая в них ненависть к русским, всегда возбуждал их к враждебным действиям против нас. Не более как в два часа истреблено было это разбойничье гнездо; несмотря на сильную оборону неприятеля, занимавшего выгодное местоположение, примыкающее к самому аулу, он был выбит из своей позиции штыками, лес очищен, и аул вместе с большой мечетью предан огню» [36].
В 1831 г. Г.А. Эммануэль после полученной тяжелой раны вышел в отставку. Скончался он в 1837 г. оставив о себе память как об одном из самых энергичных и деятельных кавказских военачальников.

Офицеры сербского происхождения, служившие в войсках Отдельного Кавказского корпуса, зачастую были яркими, незаурядными личностями. Совсем не случайного героем лермонтовского «Фаталиста» стал таинственный поручик Вулич. Лермонтоведы полагают, что его прототипом был офицер Генерального штаба Иван Васильевич Вуич. В своих черновиках Лермонтов называет своего знакомого Вуичем, без буквы «л»: «Он был серб, как видно было из его имени. Наружность поручика Вуича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, – все это будто согласовалось для того, чтобы придать ему вид существа особенного» [37]. Образ, нарисованный Лермонтовым, «заметность» Вуича соответствует свидетельствам современников. В своих воспоминаниях Г.И. Филипсон так описал этого офицера: «Вуич был идеальный юноша, строго греческого или сербского типа, с изящными светскими манерами, умный, скромный, добрый и услужливый – Вуич был такою личностью, которой нельзя было не заметить» [38]. Вуичи – дворянский род сербского происхождения, который делился на несколько ветвей, внесенных в третью часть родословной Вологодской, Санкт-Петербургской, Рязанской и Сумской губерний. Дядя Вуича и его отец, начиная с 1803 г., служили в Лейб-гвардии конном полку, как и сам Иван Васильевич [39]. В списках погибших на Кавказе во время одной из экспедиций под Унцукулем в 1843 г. значится подпоручик гвардейского Волынского полка граф Вуич [40].
Отдельные представители сербов и черногорцев начинали службу в кавказских войсках рядовыми. Так, в приказе по войскам Кавказской линии и в Черномории от 24 октября 1852 г. сообщалось: «Черногорцы: Стефан Иоанкович и Христо Вуинович, согласно просьбы их […] определяются на службу в Егерский Его светлости князя Михаила Семеновича полк, впредь до разрешения прав их в военной службе рядовыми» [41].
Немало сербов и черногорцев служили в казачьих войсках Юга России, в том числе – в Черноморском. Следы присутствия сербов в рядах казачества отражены в происхождении некоторых фамилий. У черноморских казаков в Батуринском курене числился Федор Сербин, в Брюховецком – Игнат Сербин, а в Поповическом курене у казака Михайлы Рябоконя 12-летний работник носил фамилию Сербиненко [42].
В Государственном архиве Краснодарского края хранится дело «О переселении и зачислении в Черноморское войско офицеров и казаков Усть-Дунайского Буджакского войска, датированное 1808–1810 г. В Усть-Дунайском казачьем войске помимо обычных 38 куреней числились Сербский и Болгарский, название которых отразило наличие в войске представителей южнославянских народов [43]. Согласно документу краснодарского архива атаманом Сербского куреня был Панайот Еманда, 40 лет. Среди казаков куреня, происходивших «из сербов турецкой области» значится Ефим Брашован 25 лет, Гиоргий Кутеник 18 лет, Николай Брашован 28 лет, Иван Гарабажа 44 лет, Дину Браилян 35 лет, Василий Чолан 23 лет, Дмитрий Борня 25 лет, Петр Сербин 20 лет, Ефим Стетаря 35 лет, Митатий Корча 25 лет, Аким Горшов 60 лет, Иван Брашован 21 год, Николай Дмитров 23 года, Марко Чолак 30 лет, Григорий Рыбалко 21 год, Ефим Резник 28 лет [44]. В Болгарском курене «из сербов, прибывших с Турецкой области» числились Константин Козак 24 лет, Дмитрий Занхир 25 лет, Дмитрий Яворский 40 лет, Иордан Серб 35 лет, Николай Серб 18 лет, Дмитрий Петько [45]. Как справедливо отметил И.В. Жуков, сербы и черногорцы в Черноморском войске не составляли компактных этнических групп и поселений, а потому быстро и безболезненно ассимилировались [46]. Лишь фамилии говорили об их происхождении. Приведя предания о происхождении ряда казачьих фамилий, М.И. Недбаевский писал: «Во время императрицы Марии-Терезии вышли из Австрии бежавшие из Боснии и Сербии частью сербы, частью Хорваты в количестве 150.000 душ под начальством Шевича (Шева – жаворонок) и еще кого-то, пришли в Россию. Российская императрица Елизавета отвела им земли Низовых запорожских казаков, где они и осели, образовав после Новую Сербию и Славяносербский уезд. Многие из них поселились в Запорожских паланках и по зимовникам, а после по всей Руси, Украине и на Дону (на Дону есть селение Панчево, а в Сербии под Белградом – селение Киево). Все эти переселенцы оказачились или обрусели, забыв, что они иного происхождения, а лишь их фамилии выдают их. Так, Жежель значит: привязь, чумбур, налыгач и всякая привязь, которой привязывают животных, собак, медведей. Есть и украинское слово «жежель», что значит «место, открытое ветрам». Фамилия Жежель существует и между сербами. Божич – Рождество, а по нашему в приложении к фамилии Рождественский. Жарко, Божко или Бошко – сербские имена. Бабыч – Бабченко, Бабенко, Бабий, Николич, Максимович, Петрович, Павлович и т.д. от собственных имен. Буняк – от реки Буна (живут в станице Уманской). Босанец по-сербски, а по-хорватски Босанац, житель области Боснии, через которую протекает река Босна, правый приток реки Саввы – притока Дуная. У нас, казаков, исказили эту фамилию в Басанец. Милошевич от сербского имени Милош, у нас казаков, исказили эту фамилию в Милашевич, а запорожцы в Малашевич, далее Зорич, Никитич и т.д. и д. Украинские окончания на –ко, -чук, -ський, -ов, -ев и т.д. соответствует сербским окончаниям –чь, -ч, т.е. в сербском и хорватском языке существуют две буквы «Ч» – одна твердая, а другая мягкая» [47].

Из потомков известных сербских фамилий в Кубанском казачьем войске служил сотник граф Подгоричани-Петрович, автор содержательной рукописи о пластунах, опубликованной в «Кубанских областных ведомостях» [48]. В родословную книгу Херсонской губернии был занесен дворянский род сербского происхождения Чорба. В 1881 г. в Кубанском конном полку числился сотник Владимир Васильевич Чорба, который был женат на дочери генерал-лейтенанта Брантве Марии Васильевне [49]. Когда началась 1-я Балканская война, среди тех казачьих офицеров, которые подали рапорт о командировке на Балканы, был есаул кадра 2-го Хоперского полка Кубанского казачьего войска с характерной фамилией Эммануэль. «В виду объявления войны Турции Черногорией, – писал есаул, – прошу ходатайствовать перед Его Императорским Величеством Государем Императором о командировании меня на войну добровольцем в распоряжение Его Королевского Величества короля Черногорского» [50]. Георгий Александрович Эммануэль родился 1 марта 1870 г., вероисповедания православного, происходил из дворян Херсонской губернии, воспитание получил в Пажеском Его Императорского Величества корпусе, который окончил по первому разряду [51]. Был выпущен хорунжим в 1-й Хоперский Ея Императорского Высочества Анастасии Михайловны полк Кубанского казачьего войска, занимал различные должности: полкового адъютанта, командира сотни, заведующего оружием, делопроизводителя офицерского заемного собрания, заведующего административно-полицейским участком. Участник русско-японской войны в составе 6-го Сибирского казачьего полка [52]. К моменту подания рапорта о направлении в Черногорию, Эммануэль, имея чин есаула, был награжден орденами Св. Станислава 3-й степени, Св. Анны 3-й степени, Св. Равноапостольного князя Владимира 4-й степени, серебряной медалью в память царствования императора Александра III, наградным знаком видоизмененного Кавказского креста в память 50-летия покорения Восточного Кавказа, темнобронзовой медалью в память русско-японской войны, светлобронзовой медалью в память 300-летия Царствования Дома Романовых [53].
В ходе освоения Закубанья возник проект «о водворении на Кавказе христианских выходцев из Турции», среди которых назывались черногорцы [54]. Но проект компактного поселения 450 семей черногорцев и анатолийских греков в станице Витязевской и районе г. Анапы не был тогда реализован. 3 сентября 1864 г. штаб войск Кубанской области сообщал в войсковое правление Кубанского казачьего войска: «Вместе с делом колонизации Закубанского края возник вопрос о водворении на Кавказе христианских выходцев из Турции, находящихся в подданстве турецкого султана и изъявляющих желание переселиться на Кавказ. Из числа этих выходцев желали водвориться в Кубанской области: Черногорцы и греки из Малоазиатской провинции – Анатолии. Черногорцы, занятые заботами о защите против неприятелей, подступающих к границам Черногории со всех сторон, оставили впоследствии совершенно мысль о выселении» [55]. Поэтому доля собственно сербского населения на Кубани продолжала оставаться незначительной.

В программе Первой всеобщей переписи населения 1897 г. отсутствовал воп¬рос о национальности. Его подменял вопрос о родном языке. Согласно данным переписи 1897 г. на территории Кубанской области 26 человек назвали родным языком сербский: 19 мужчин и 7 женщин. На территории Черноморской губернии говоривших на сербском языке не было отмечено вообще [56].
В дальнейшем численность сербского населения в крае увеличивается. Однако стоит отметить, что она никогда не была здесь значительной. Пе-репись 1926 г. исходила из генетического определения народности, а в вопросе о родном языке родным считался разговор¬ный язык опрашиваемого. В 1926 году на Кубани проживало уже 104 человека, определившие себя как сербы. Соотношение мужчин и женщин было неравномерным, что говорит в пользу того, что большая часть сербов переселилась в край не так давно, поскольку, как правило, среди мигрантов существенно преобладают мужчины. 73,08% (76 чел.) приходилось на лиц мужского пола и 26,92 % (28 чел.) на лиц женского пола. Большая часть их проживала в сельской местности – 54,8% (57 чел) и 45,2% (47 чел.) в городах [57].
Причем степень владения родным языком среди сербских жителей на Кубани была невысокой. Только 42,3% от всех определивших себя как сербы (44 чел.) указали в качестве родного языка сербский. Среди мужчин доля лиц с родным языком сербским была выше и составляла 50% от всех мужчин-сербов. У женщин этот показатель составлял 21,4%, т.е. всего 6 женщин из 28 назвали своим родным языком сербский [58]. Это может объясняться тем, что часть сербов были уже местными уроженцами и в силу того, что численность этой этнической группы здесь была невелика, в ее среде активно шли ассимиляционные процессы. Косвенным подтверждением может служить и тот факт, что в селе степень сохранения родного языка у сербов была несколько выше, чем в городе, где процессы ассимиляции протекают активнее в силу его большей полиэтичности. Среди сербов горожан 36,2% назвали родным сербский язык, тогда как среди сельских жителей их доля составила 47,4%. Среди мужчин в городе с родным сербским было 44,4%, в селе 55%. Среди женщин соответственно 9,1% и 29,4%.
По территории края сербское население распределялось следующим образом. В Армавирском округе сербов проживало 12 чел., в Кубанском – 53 чел. (20 из них были жителями Краснодара). 18 чел. проживали в Майкопском округе и 21 чел. в Черноморском [59].
В опубликованных материалах переписей 1939, 1959 г. сербы не выделены в качестве самостоятельной этнической группы, а включены в категорию «прочие» вероятно в силу малочисленности группы.
Поэтому следующей переписью которая в разработках показала сербов была перепись 1970 г. Согласно ее данным в крае проживало 50 чел. определивших себя в качестве сербов. 66% (33 чел.) мужчин и 34% (17 чел.) женщин. 64% сербов были городскими жителями и 36% сельскими. В городе соотношение мужчин и женщин было почти равным – 56,3 и 43,7%, а в сельской местности абсолютное большинство сербов приходилось на лиц мужского пола – 83,3% и только 16,7% на женщин. Родным языком сербский назвали 21,2% мужчин и 23,5% женщин [60].
К 1979 г. численность сербского населения в крае сокращается до 32 чел. (56,3% мужчин (18 чел.) и 43,7% (14 чел.) женщин. Большая часть сербов уже жители городов – 53,1% и 46,9% – сельские жители. По прежнему сохраняется перевес мужчин среди сербского населения как в городе 58,8% к 41,2%, так и в селе 53,3% к 46,7% [61].
За межпереписной период с 1979 по 1989 гг. численность сербов на Кубани фактически не изменилась. В 1989 г. их проживало здесь 35 чел. (60% мужчин и 40% женщин). Однако теперь уже 85,7% сербов живут в городах края и только 14,3% в сельской местности. Несколько повысился уровень владения сербским языком. 45,7% сербов назвали его в качестве родного – 66,7% мужчин и 14,3% женщин. В городе доля лиц с родным сербским повышается до 72,2 % у мужчин и до 16,7% у женщин, а в селе наоборот этот показатель очень низкий. Среди всех сербов проживавших в сельской местности родным назвали сербский 20%. Среди мужчин его указали 33,3% среди женщин никто не назвал сербский родным языком (это 2 чел.) [62].

Рост миграционных перемещений в конце 1980-х – 1990-х годах привел к увеличению численности сербов на территории Краснодарского края. Во второй половине 80-х годов ХХ века граждане Югославии приехали в Краснодарский край для строительства агропромышленного комплекса «Кубань». Строительство предприятия было начато в 1986 г. совместно с итальянской фирмой FATA и югославской фирмой «ПКБ Белград». Уже в 1989 г. комбинат осуществил выпуск первой продукции, а югославские строители возвели в Тимашевске элегантный поселок западноевропейского типа. В июле 1990 г. в Тимашевске был введен в действие ОАО «Молочный комбинат». Строительные работы также выполнялись югославскими строителями по контракту с агропромышленным комбинатом «Белград». Завод был оснащен новейшим оборудованием из Дании, Швеции, Франции, Германии и Югославии, его проектная мощность составила 190 т. молока в сутки.
После военных событий 1991–1996 г. часть югославских строителей и их семей решили остаться на Кубани. 16 декабря 1999 г. в рамках Центра национальных культур было создано краевое общество югославян «Юговичи» [63]. «Юговичи» – общественное объединение граждан бывшей Югославии, а также всех, кто разделяет его цели и задачи. Главные из них – содействие восстановлению и развитию культурно-экономических связей с бывшей Югославией, реализация и правовая защита гражданских, экономических, социальных прав и свобод членов организации, сохранение и развитие их самобытной культуры [64]. Первым председателем общественной организации был избран Момчило Эчимович. В 2003 г. председателем стал Златко Янкович, в 2005 г. Милислав Репович, который и сегодня возглавляет объединение. В 2005 г. при обществе был создан югославский танцевальный коллектив, для которого заказали костюмы в Сербии. В 2006 г. был создан вокальный коллектив «Балкан-экспресс», который выступает на всех мероприятиях, проводимых обществом «Юговичи». Члены общества принимают активное участие во всех мероприятиях Центра национальных культур и Союза славян Кубани. В планах общества – построить клуб, совмещенный с рестораном национальной кухни. «Каждый год, – говорил руководитель общества Милислав Репович, – мы проводим что-то вроде проверки рядов нашего объединения. Этот праздник называется «Югославская корчма». С построением клуба юговичам будет где встречаться, он станет центром культурно-духовной деятельности общества» [65].
Перепись 2002 г. зафиксировала среди жителей Краснодарского края 236 человек сербов. 187 чел. (79,2%) мужчин и 49 чел. (20,8%) женщин. 94,5% сербов в крае это городские жители. Большинство сербов 69,1% или 163 чел являются жителями г. Сочи. 23 чел жители г. Краснодара. Преимущественно сербское население проживает в приморских городах и поселках: Новороссийске (15 чел.), Ейске (3), Анапе (1), Геленджике (1), Туапсе и Туапсинском районе (5), и совсем небольшое их число в других населенных пунктах : г. Усть-Лабинске, ст. Динской, г. Тимашевске, г. Тихорецке. Одновременно выросла доля лиц указавших в качестве родного сербский язык из 236 чел. 204 или 86,4% [66]. Перепись зафиксировала в крае одного черногорца, который проживает в г. Сочи [67].
Сербский след на Кубани – всего лишь небольшая частичка в истории русско-югославянских отношений. Однако он знаменовал собой конкретные примеры сотрудничества братских народов, их «узнавания» друг друга, взаимодействия традиций и систем ценностей. Память об этих аспектах кубанско-сербских связей продолжает не только жить в названиях населенных пунктов и улиц, в зданиях жилых комплексов и промышленных предприятий, в общественных движениях и совместных торжествах, но и определяет во многом перспективы развития будущего славянского мира, которое как раз и складывается из таких частичек.